Не клюёт.
Казалось бы, всё сделал, — не то, чтобы правильно, а как надо! И леску правильную внук подсказал, и местечко выбрал Сабанеевское, и крючок такой, что позавидует любой, кто хоть что-то смыслит в сазанах, и погоду подгадал сазанью — ан нет! Не хочет!
Егор Артёмыч со вздохом перекинул удочку поближе к камышам.
«Кормить нужно как следует! А чем кормить, если в магазине нет самого элементарного жмыха? А в новых привадах я ничего не петрю.»
Артёмыч недовольно поёжился, не сводя глаз с поплавка.
«Понарисуют на упаковках рыб разных и радуются, а сами, небось, живого сазана и в глаза-то не видели, не говоря уж о том, что на удочку выудили.»
От напряжения глаза стали уставать, рука стала затекать, но Артёмыч по привычке сидел в одной позе и не сводил глаз с поплавка. А как же иначе? Вон, в прошлый раз, буквально отошёл на две минуты, так этот гад удочку утащил! Пришёл, а удочки нет! Хорошо, что внук не видел, вот позору-то! Пришлось опять новую в магазине покупать, а денег-то где взять? Сейчас вон какие удочки предлагают!
Показалось? Да нет, вроде как поплавок вздрогнул? Повёл!
Артёмыч, не веря своим глазам, осторожно, чтобы не шлёпнуть длинным удилищем по воде, взял комель в обе руки.
— Ну давай, радёмый, давай, засасывай...
Нет, не хочет. Поплавок опять застыл, как ни в чём не бывало. Дед опять аккуратно положил удилище на кочку, поросшую кугой, которая служила не только подставкой, но и укрытием. Самое время покурить. Артёмыч привычным движением похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет, ловко одной рукой вынул сигарету, но прикурить так и не успел. Поплавок ритмично стал покачиваться. Не вынимая сигареты, нервно перекинув её в другой уголок рта, Артёмыч опять осторожно взял комель в обе руки.
— Издиваисси!? Ну-ну! Посмотрим, кто кого!
Зазвонил сотовый телефон. Голограмма нервно задрожала от магнитных помех.
— От ведь, иттит вашу мать, всю рыбу распугали!.. Алё!
— Бать, ты опять вырубил домашний автоблокиратор, а сам закурил?
— Да я это... сынок, когда он неожиданно включается, я аж вздрагиваю, не говоря уж о г...
«О голограмме» — хотел сказать дед, но вовремя осёкся. Не хотел он опять сознаваться в своей слабости к этой новой игре.
— Бать, завязывай с курением, а!? Подумай о здоровье! Да и о нас подумай! Мы уже пятое предупреждение от ГАПСа получили за эту неделю!
— Ладно, сынок, не серчай...
Но связь уже оборвалась.
— ГАПСы, ФИГАПсы... тут жить то осталось... Эх... Да ладно! Докурил уже...
Дед нервно выдернул удочку, надел очки и внимательно осмотрел насадку. «А ведь трогал кто-то! Хм... а кто? Может линёк?» Егор Артёмыч аккуратно поправил насадку, спрятал жало крючка в мякоть ракушки и снова закинул опять к камышам. «От ведь, программисты-гармонисты! Откуда им знать, бедолагам, что мясо от ракушки в воде со временем чуть белеет и становится крепче?» Артёмыч прекрасно понимал, по какому принципу построена игра. Он прекрасно понимал, что если ловить на бойлы — вероятность поимки сазана будет наибольшей, а если ещё и удилище соответствующее купить, да ещё сигнализаторы всякие — понятное дело, будешь таскать сазанов, пока не посинеешь. Но именно эта версия программы позволяла экспериментировать с насадками, использовать всякую живность, живущую в водоёме и прочее. А раз это присутствует в программе, значит, у каждого элемента имеется свой процент вероятности, и у нетрадиционной удочки, и у нетрадиционной насадки, и у любого места в выбранном водоёме. Дед играл в свою собственную игру. Он, в отличие от внука, не пытался наловить как можно больше рыбы, а ждал удачи, по максимуму осложнив себе задачу. А пока ждал своего виртуального счастья, предавался воспоминаниям, как когда-то ловили сазанов на Ахтубе, как выламывали в камышах засидки, как приваживали жмыхом и комбикормом. Теперь всё не так. Жмыха — не купить. Давно уже производства стали перерабатывать свои отходы «в ноль», а если уже нечего было делать — утилизировать. Оно, конечно, хорошо! Любой может нажать на кнопочку на своих персональных часах и вызвать утилизатор. А можно вызвать и аэрокухню, которая привезёт тебе того же сазана, только жареного. А разве ж это сазан? С тех пор, как синтезировали белок — уже и не знаешь, что ешь, то ли рыбу, то ли этот самый белок.
— Клюёт!?
Дед вздрогнул. И, не подавая вида, не сводя взгляда с поплавка, ответил:
— Сосёт!
— В каком смысле?
Дед лукаво посмотрел на внука, но рассказывать бородатый рыбацкий анекдот не стал.
— Как дела в школе?
— Фу ты, дед! Тебе вот не лень сидеть часами за этой игрой? А три кнопки на компьютере ткнуть и посмотреть успеваемость мою, нет времени!?
— Так я ж не спрашиваю про успеваемость! Я спрашиваю — как дела!?
— Да какие там дела? Дед, о чём ты?
Дед неторопливо вынул удочку, смотал её и сложил в свой виртуальный шкаф. Выйдя из программы, загрузил программу вызова обеда на дом и стал изучать меню.
— Дед, а у вас в школе какие дела были?
Дед сам не заметил, как, читая меню, мысленно уже витал в тех годах...
— Деееееед! Уснул что ль?
— Дела... Ну, например, на уроках труда мы тайком от учителя на станке полировали блёсна.
— А что, ржавые продавали? — недоверчиво возразил внук.
— Да нет, нормальные продавали, но мы ведь не покупали их, чаще просто ныряли за ними к корягам. А после трудов, как правило, был урок физкультуры, с которого мы сбегали с другом и бежали на речку...
— Как это — сбегали? А как вы отключали фиксацию GPS?
— Да какая там фиксация, тогда не было ничего этого.
— И никто не знал, где вы находитесь?
— Понимаешь, «никто не знал» — понятие относительное. Подозрения, что мы были не иначе, как на речке вместо школы — для взрослых более, чем очевидны... Ты это... Сань... не говори отцу, что я в игру эту играл, а то опять ГАПС сработал...
— Ладно.
В это время тревожно запищал домашний белковый синтезатор, оповещая о готовности заказанного блюда. Два поколения за одним столом молча поедали обед. Каждый думал о своём.
Внук — о том, что история, которая преподавалась в школе, умалчивала о личной жизни людей своего времени, а ведь дед прав, они были такими же пацанами, только были предоставлены самим себе. Нет никаких тебе персональных часов со встроенным GPS и постоянной связью с домашним компьютером, который в свою очередь был завязан в большую сеть. Тут не прогуляешь, — родители сразу узнают! С другой стороны... Они ведь как-то обходились без GPS, без постоянной связи... и сами принимали решения, что им интереснее в данный момент, тем и занимались... И почему дед так упорно пытается играть в эту игру не по правилам? Чего проще, наловить на блёсенку ленков на мелкой речке, продать в виртуальном магазине, купить снасти на басса и выиграть соревнования, на вырученные деньги можно уже и катер купить, и марлинов ловить. Но дед уделяет внимание только прочной леске и дорогим крючкам. Всё остальное он игнорирует напрочь, а послушать его — он всё о сазанах знает, я проверял, перерыл всё в Интернете, включая архивы столетней давности, и задавал деду вопросы — практически всё знает! Путает названия немного, но суть одна — он действительно знает, как должен себя вести сазан в любое время года, он знает основные компоненты современных бойлов.
Дед, в свою очередь, вспоминал о тех временах, когда появились первые GPS, как обменивались координатными картами и делились секретными точками. Спиннингисты — бровками заветными, а сазанятники — своими волшебными местами. А вот теперь — перебор. В любой момент времени любой человек может узнать место, в котором ты находишься — какое уж тут уединение? Какая уж тут рыбалка? Да и рыбалками это назвать нельзя! В каждом водоёме, предназначенном для любительского лова рыбы, есть свой ихтиологический компьютер, в котором можно узнать количество и степень активности рыбы, места её скопления. С тех пор, как клонирование было поставлено на широкую ногу, в жаберные крышки каждой рыбёшке вживляли экочип, который давал необходимую информацию об этой рыбе. Как аквариум, честное слово! Да и рыба уже не боится рыболова! Уже знает, что её отпустят. Идёт послушно к берегу, как подлещик, глотнувший воздуха. А вот когда сазан борется за свою жизнь, а ты боишься сломать свою удочку, которая раньше стоила, как месячная зарплата — вот это адреналин! Вот это — рыбалка!
Оба рыбака одновременно вздохнули и, заметив это, вернулись в реальность.
— Дед, а может быть, сходим на рыбалку на наш пруд?
— Ага! Так нас с тобой туда и отпустили! У тебя ж всё расписано по минутам, то спорт, то занятия, то экскурсии...
— А мы смотаемся!
— Как это?
— Я отдам твои и свои персональные часы с GPS своему другу, который пойдёт вместе со всем классом в зверинец, а мы в это время с тобой рванём на пруд, а?
— Влетит обоим!
— Ну дед! У нас через два дня там занятия по летучим мышам и мы должны пойти в зверинец в 4 утра! Ты же сам говорил, что сазан лучше всего клюёт с самого раннего утра!
У деда блеснули глаза.
— А если отец позвонит?
— Так ведь мобильники-то у нас с собой будут!
Хм... два дня! В принципе, я бы мог каждый день ходить на этот пруд и подкармливать кукурузкой, пока никто не видит! Никто на старика и не обратит внимания...
— А как же мы с тобой в зверинец с удочками-то пойдём?
— Давай придумаем что-нибудь! Давай их спрячем предварительно...
Артёмыч, вдруг вспомнил о своём рыбацком чемоданчике, который хранил, как реликвию, в котором каждая пачка крючков или моток лески были куплены собственноручно, в котором можно было найти всё необходимое на случай эдакой «рыбацкой войны».
У внука настойчиво запел таймер на часах, ему пора было опять на занятия. Внук вскочил, подбежал к деду и на ухо выпалил скороговоркой:
— Дед, я тебя умоляю, придумай что-нибудь! — затем чмокнул его чуть ниже уха в небритую щёку, и юркнул из протянутых было дедом рук, как щурёнок.
Слегка ошарашенный таким бонусом дед пару секунд ещё сидел, соображая, что же делать-то теперь? Затем хлопнул обеими ладонями себя по коленкам, встал со стула.
— Ну что ж! Пойдём, посмотрим на этот пруд!
Быстро собрав со стола пустую посуду и включив утилизатор, Артёмыч уже пребывал в каком-то необъяснимом состоянии, когда ожидание чего-то заветного подстёгивало стремления, а неизвестность путала мысли. Дед задумался на мгновенье и чётко про себя отметил: «Да! Это оно! Я собираюсь на настоящую рыбалку!» С этой удивительной мыслью он собрал остатки хлеба и сложил их в целофановый кулёчек — пригодится!
Сегодня уже поздно, на пруд, пожалуй, не пойду, да и сын скоро с работы придёт... Лучше я поковыряюсь в компьютере, пошукаю, что из прикормки можно будет придумать. Надо ещё с насадкой что-то думать! На что ловить-то будем?
Тут Егор крепко задумался. Маловероятно, что в городском пруду клюнет приличная рыба, а тем более сазан. Неизвестно, какую живность вообще туда запускали. Ну, ничего! Зато это будет по-настоящему! Без всяких там виртуальностей.
Вечером в доме царило неуловимое оживление. Оно исходило именно от внука и деда. От этого в доме становилось особенно уютно. И когда они столкнулись лицом к лицу в сумрачном коридоре, внук вопросительно заглянул деду в глаза. Егор, с трудом скрывая проснувшееся мальчишество, молча утвердительно кивнул. «Yes!» — шёпотом сказал внук и, как ни в чём не бывало, они снова предстали перед своими домашними.
Егор долго ворочался и не мог заснуть. В голову так и лезли всякие мысли и воспоминания, которые мешали появляющимся мыслям выстроиться в логическую цепочку. И, как когда-то, вёл диалог сам с собой. С одной стороны он выступал, как самокритичный практик, с другой стороны, как прагматичный теоретик.
— Э-э-эх, старый балбес, повёлся! На рыбалку они собрались! Ишь, чего удумали!? Ладно, внук — дитё ещё, ну ты-то соображаешь, что делаешь?
— А что тут такого? Ну сходим, поиграем в войнушку.
— Не наигрался ещё? Чего ловить-то собрался, вояка?
— Даже и не знаю, что там может быть. Завтра пойду посмотрю, может рыбацкое чутьё что подскажет?
Неожиданно за матовой дверью выросла тень. Судя по росту — это был внук. Стоит, не заходит. Прислушивается наверное, сплю я или нет. Партизан!
Дверь тихонечко открылась и внук босиком, на цыпочках подошёл к кровати деда.
— Дееед, — шёпотом позвал Саша.
Егору почему-то вдруг захотелось продлить это мгновение. Не понимая почему, он прикинулся спящим.
— Дееедаааа, — чуть громче, но непременно шепотом опять позвал внук.
Чтобы сделать это более естественным, дед чуть вздрогнул и открыл глаза.
— Дед, ты спишь?
— Нет, а что?
— Может закажем бойлов для рыбалки?
— А с чего ты взял, что мы будем ловить сазанов?
— Ну не знаю, ты же всё время их пытаешься поймать на компьютере?
— Вряд ли в этом прудике будут сазаны, да и вычислят нас быстро. Компьютер не обманешь. Там такая уже экспертная система стоит, что проанализирует все твои планы и, если что-то не сойдётся с твоим расписанием, доложат результат родителям, и накрылась наша рыбалка.
Саша вдруг сник. Дед — прав. Он об этом даже не подумал! А дед неспроста всегда с издёвкой воспринимает разного рода бытовую электронику. Никто уже не спорит о роли этой самой электроники в жизни людей, а он всегда ставит себя выше неё и преднамеренно делает на этом акцент.
— Что же делать?
— На сазанах свет клином не сошёлся, поэтому обойдёмся без бойлов.
— Саша! — донёсся голос матери из зала, — оставь в покое дедушку, иди спать!
Саша вмиг понизил свой шёпот в два раза, нагнулся ещё ближе к деду и, практически на ухо, прошептал:
— Дед, научишь меня рыбу ловить?
Егор опешил от такого вопроса, легонько хлопнул внука по заднице, улыбнулся, и шёпотом сказал:
— Иди спать, ученик!
Странно, подумал Егор Артемич, даже родной сын ни разу такого не просил, а ведь когда-то я так ждал от него именно этого вопроса! Но что поделаешь? Всему своё время! И всё-таки я дождался этого! Но как теперь это сделать? В век синтетического белка, будь он неладен, уметь ловить рыбу — право, смешно. Хотя, почему смешно? Вон Ильинишна из третьего подъезда, до сих пор вяжет носки на спицах! Ведь никто не смеётся, хотя любому человеку можно в любой момент заказать любой размер из любого материала. А что, попрёт как отговорка! А пусть пошурупят своим умишком и потрудятся объяснить, почему её занятие — нормальное, а моё — смешное!
И где Ильинишна нитки-то берёт? Вот так же, как у меня в чемодане, у неё лежат где-то в сундуке, молью побитые. Она один раз сказала: как нитки кончатся — так и помру. А у меня, в моём чемодане, никогда крючки не кончатся! Их можно вечно сидеть и перебирать. Да! Вечно! Не я, так внук! А может и правнук!
Артемич широко открыл глаза и в эту ночь так и не смог заснуть.
Утром, дождавшись, когда все уйдут по своим делам, кто в школу, кто на работу, Артемич, зевая, уже действовал по обдуманному плану. Заказав на завтрак в виде омлета и 10 кусков хлеба, потом вынимая их по очереди из камеры синтезатора приговаривал: «Да, решил обожраться хлеба, ну и что!?». Завернув всё это в салфетки, он рассовал их по карманам и пошёл в парк, в котором и находился тот самый пруд.
А на улице — август. Артемич сразу направился в сторону пруда. Гуляющих было немного. В основном гуляли мамаши с малыми детишками. Тёплый день в тени парка располагал к хорошему настроению. Не хотелось никуда бежать, но ноги Егора Артемича мчали его к мосту через пруд, откуда открывался вид на большую его часть. Никто не обращал внимания на улыбающегося деда, который скорой походкой, чуть шаркая сандалями, шёл, нет, летел в сторону пруда. А вот и мост. Артемич так разогнался, что сразу останавливаться было бы, по крайней мере, неестественно, поэтому он скорым шагом пробежал мост, затем остановился, посмотрел на часы и уже не спеша пошёл обратно через мост. Интересно, что люди подумают? Бежал-бежал, вдруг остановился, посмотрел на часы и поплёлся медленно назад... А может, мне приспичило! Может быть, я торопился, а потом... да, смешно получается.
На пруду плавали белые лебеди и утки. Некоторые прохожие бросали им хлеб. Дед облокотился на поручни и с восторгом смотрел на лебедей. Вдруг он ни с того, ни с сего, прыснул от смеха. Нет, ну твою мать, а? Хожу тут, как Плейшнер по зоопарку!
Давясь от смеха, он то и дело трясся и одна проходящая дама приблизилась к нему и спросила:
— Дедушка, вам плохо? Вы плачете?
Дед повернул к ней смеющееся лицо, которое не только улыбалось, но и светилось необыкновенной радостью.
— Нет, дочка. Мне хорошо, как никогда!
Женщина с недоверием осмотрела деда с головы до ног и в недоумении пошла прочь, два раза нервно оглянувшись.
Так, всё, хватит тут дефилировать, пора делом заняться. Егор вдруг вспомнил, как в пору расцвета Интернета в его городке, на фоне всеобщей эйфории радости общения, трудно было сосредоточиться и спросить что-нибудь дельное. А ведь вопросов так было много! Но ведь и поговорить было приятно с друзьями, вспомнить совместные рыбалки, казусы, приколоть пару раз. Поэтому общалки стали плодиться. Каждая общалка имела свою тему, вокруг которой кучковался уже более определённый круг людей, но и разговор у них был более специфичным, и приколы их были уже понятны только им самим. В результате этого вновь вошедший рыболов, прочтя тему конференции, в переписке участников мог только поймать некоторые отголоски этой темы. Вот и теперь трудно было настроиться на рабочий лад и заставить себя думать в одном направлении.
Похоже, что вон там, в камышах как раз можно сделать засидку. С моста видно не будет удочки, низко склонившаяся к воде ива загораживала всё, что находилось за ней и отвлекала внимание. Нужно подойди поближе. Посмотреть, что за берег, что там и как. Дед побрёл по дорожке назад и незаметно для окружающих юркнул в кусты. Вокруг нервно загудели потревоженные комары. Дед ловко пробирался через заросли кустарника, стараясь не дотрагиваться до них и не раскачивать. Вот уже и ива видна. Нужно пройти ещё чуть-чуть. Земля под ногами стала влажной, комарья взлетало всё больше и больше. Ну что же? Топкий берег? Нет. Это не годится. Ещё не хватало комаров внуками подкармливать! Так, а что там такое светлое за кустом? Так это сухой камыш! Ну-ка, ну-ка, там должна быть сухая... Точно! Небольшой бугорок, заросший осокой, которая из-за более твёрдого грунта поднималась над землёй выше человеческого роста. Артемич, осторожно раздвигая камыши, старался как можно мягче ступать на грунт, но предательский треск ломающейся осоки раз за разом резал его слух. В такие моменты дед останавливался и прислушивался. Всё тихо. А вот уже и вода. Егор осторожно раздвинул последний сноп камыша и оторопел. Его взгляду открылся совершенно незнакомый пруд. Моста не было видно, его закрывала ива, что росла левее. Со стороны этой корявой ивы берег болотистый и пологий. Понятное дело, всё заросло травой.
Дед присел на корточки, машинально достал сигарету из пачки и стал её разминать.
Правее от того места, где он сидел, водорослей было уже меньше. Судя по всему, там было и поглубже. Вот тут, наверное, и сделаем засидку, — подумал рыбак.
Артемич закурил и продолжал неподвижно сидеть, жадно вглядываясь в водоём. Или это опять голограмма в компьютерной игре? Да нет, настоящее... Здесь пахнет тиной, здесь звенят комары, здесь стрекозы машут крыльями прямо перед носом, чуть не задевая его. Здесь слышен шелест камышей, здесь бегают мыши.
Докурив сигарету, дед достал куски хлеба, брезгливо понюхал... Нет, не такой хлеб! Ну да ладно, другого нет. Он на секунду уставился в землю, выбрал участок почвы без камней и запустил руки в холодную землю. Разломив оторванный кусок земли, положил между ними намокший хлеб и начал медленно мять этот бесформенный грязный кусок, с которого то и дело сыпались хлебные крошки.
Ну вот, сейчас нормально. Ведь приду я только завтра. Пусть полежит на дне, раскиснет. Глядишь, и подойдёт какая рыба...
Дед привстал, затравленно оглянулся и плавным движением кинул три куска земли с хлебом в воду. Как раз туда, где водорослей уже не было видно.
Артемич сполоснул руки, деловито осмотрел свою засидку и, довольный, осторожно пошёл уже протоптанной, еле заметной дорожкой.
Дома Егор даже и не вспомнил про компьютер с его любимой голографической рыбалкой, а аккуратно стряхнул пыль со своего рыбацкого чемоданчика, положил его на письменный стол и, щёлкнув слегка поржавевшими застёжками, открыл крышку. Сразу пахнуло чем-то старым, до ужаса знакомым. Примерно, как пахнет от велоаптечки, когда собираешься внуку ремонтировать велосипед, только этот запах, кроме оттенков ностальгии ещё содержал в себе нечто специфическое. Может быть чуть-чуть пахло старым куском твёрдого жёлтого пенопласта, может быть где-то когда-то протекло конопляное маслице из пузырька, а может быть... да, эдак можно мысленно перебирать всё, что лежит в чемодане и вспоминать, как что пахнет. А вот коробок спичечный. Неужели действительно спички? Дед взял коробок и потряс над ухом. Кто бы мог подумать, что именно сейчас, спустя столько лет, этот звук будет приятнее и желаннее любого запатентованного звука зажигалки ZIPPO? Егор положил спички назад и взял в руки перочинный ножик. Без него на рыбалке не обойтись! И роготульку вырезать можно и кусочек свинца подрезать. А вот она, старая японская телескопическая удочка. В ней 7 секций, она складывается в короткую аккуратную трубку. Пожалуй, её можно задействовать. Засунуть под пиджак и идти. Или просто облокачиваться на неё, как на бадик. Жалко только, что без колец, придётся делать глухую оснастку, ну да ничего. Нам и не надо забрасывать на середину пруда. Егор отложил удочку в сторону и принялся рассматривать мотовильца с леской. Вернее сказать, не рассматривать, а искать именно ту, которой собрался оснащать свою боевую подругу. Вот она! Тоже японская, 0.17 мм. Артемич отмотал метр лески, накрутил на пальцы обеих рук и, чуть скривившись, скорее от привычки, чем от недоверия, попробовал её на разрыв. А что!? Ничего! Смотрикась!? Не сопрела! Держит, зараза! Годится! Дело осталось за малым, подобрать крючок и поплавок. Уж чего-чего, а этого в избытке. Егор аккуратно сложил всё назад в чемоданчик и опять засунул под кровать. Только вот что делать со второй удочкой? Или ловить вдвоём на одну?
Дилинькнул колокольчик на входе, это внук пришёл на обед. Дед, как ни в чём не бывало, включил домашний компьютер и стал придумывать обед.
— Саш, может быть суп со щавелем поедим?
— Со сметаной?
— Сметану отдельно закажем.
— Давай, а что на второе?
— Ну... блинчики фаршированные с мясом... сметана-то есть!
— Нормально, заказывай... ну не томи, дед, как дела-то наши с тобой?
— Хм... смотрикась, дела у него появились — ухмыльнулся дед, — ешь давай, вон, худой какой, кожа да кости... на сазанов он собрался... — ворчал дед, хитро глядя на внука.
Саша вдруг увидел перемену в своём дедушке. Его вечно смеющиеся глаза окрасили всё вокруг, что раньше казалось чёрно-белым. И он не стал больше задавать вопросов, всё равно деда не остановить, так и будет шутить, подтрунивать, а правды не скажет, что там и как.
После ухода внука Артемич опять с головой нырнул в свой чемоданчик. Аккуратно разворачивая каждый свёрток, осторожно заглядывая в каждый пакетик, он вспоминал то, зачем он это всё оставил и не выбросил. Перед глазами, как во сне проплывали давние рыбалки. Глядя на большой разогнутый крючок, он невольно вздохнул: да, видать хороший был сомик. Жалко, что я его так и не увидел. А вот к этому воблеру все хищники были неравнодушны. Он осторожно взял истерзанный острыми зубами воблер и нежно положил его на другой бок, расправив всё ещё острые и цепкие тройники, как будто боясь, что у воблера начнутся пролежни. А это что такое? О! А вот об этом-то как раз и нужно было подумать в первую очередь! Взгляд Егора упал на свинчатку, из которой торчали стройные четыре уса. Вот этой кошечкой я и расчищу окошко! Как же приятно, когда через столько лет старая вещь продолжает служить именно по своему прямому назначению! Где-то был моток бечёвки! Вот он!
На следующий день Егор Артемич, сжимая в одном кармане пиджака серый холодный свинец, а в другом — тугой моток бечёвки, шёл уже привычным маршрутом в сторону пруда. В этот раз он уже достал нож и чуть обрезал камыши в своей будущей засидке. Сняв пиджак, постелив его на землю, он отмотал от мотка бечёвку, привязал к свободному концу «кошку». Ещё раз тревожно оглянувшись, он забросил её в воду и затаился. Кошка громко плюхнулась в воду. Дед выдержал большую паузу, выкурил сигарету и осторожно потянул кошку на себя. Так и есть, огромный пук травы медленно двигался к берегу. Мда, тут чистить и чистить! Ну, так без труда — не выудишь рыбку из пруда!
По дороге домой он внимательно осмотрел кроны камыша, пролез к самой иве и, даже намочив ногу, срезал самую длинную камышину. Очистив её от старых листьев, внимательно оглядев её со всех сторон, покрутив вокруг своей оси, легонько потряс в руке — годится!
После обеда ему позвонил сын и попросил, чтобы он накормил Сашу и проследил, чтобы тот учил уроки, а не сидел за компьютером, ибо они с женой идут в гости и вернутся поздно.
Этого рыболовам и нужно было. Быстро поужинав, Саша по привычке сел делать уроки. Он загрузил программу обучения, но ничего из прочитанного на экране в голову не лезло. Не получались и примеры, с которыми он только лишь вчера справлялся легко. Он по нескольку раз перечитывал один и тот же абзац, в конце которого ловил себя на мысли, что думает только о завтрашнем дне. Наскоро пересмотрев все нужные файлы, через мгновение он уже сидел рядом с дедом в его комнате перед открытым рыбацким чемоданом. Егор что-то мастерил с помощью перочинного ножа.
Саша и раньше тайком лазил в чемодан деда. Как и подобает опытному партизану, а чемодан был, не иначе, как рация партизанского отряда, он рассматривал все вещи и аккуратно складывал их на место, боясь, что его заподозрят в содеянном. Не понимая назначения многих вещей, он сам придумывал им названия. А вот теперь представился случай всё рассмотреть более внимательно, всё расспросить. Внук, с напускным любопытством, как будто он всё это видит впервые, потянулся к пластиковой коробке, в которой лежали какие-то странные инструменты. В его тайных играх этот набор должен был служить фашистам для пыток партизан. Там были острые ножницы, всевозможные острые иголочки, щипчики (не иначе, ногти рвать), маленькие тиски удивительной формы. Все эти инструменты были аккуратно разложены в поролоне, что говорило о какой-то их большой значимости.
— Дед, а это что такое?
— Хм... Помнишь, в нашей компьютерной игре, чтобы ловить рыбу в горных речках, нужно выбрать искусственные мушки?
— Да.
— Так вот, такие мушки вяжутся с помощью вот такого наборчика. Вот тисочки, куда крючок зажимается, вот это — катушкодержатель, а это — узловяз... до сих пор не знаю, как им пользоваться, всё руками, руками...
Дед посмотрел поверх очков на внука, а тот уже вертел в руках какое-то странное колечко, без которого, по его мнению, рация не должна была работать, поэтому партизаны берегли её пуще глаза.
— А это тюльпан.
— Тюльпан?.. А на него что ловить?
— Так выглядит самое верхнее кольцо спиннинга.
Саша уже сто раз в голографической игре ловил на спиннинг, но ни разу не задумывался, что на нём есть именно вот такие вот детальки.
— А что, тюльпаны часто ломались и нужны были запасные?
— Нет, просто это тюльпан от моего самого любимого спиннинга. — Очень много лет, почти каждую рыбалку, я как заворожённый смотрел на него... Он, в свою очередь, либо подмигивал мне, мол клюёт! А иногда не обращал на меня никакого внимания, будто я наказан за что-то. Теперь, когда я открываю свой чемоданчик, я кладу его сверху и он наблюдает за мной, что я не так делаю, иногда даёт советы, а иногда помалкивает, если не петрит в чем-либо... вот как сейчас, например...
Саша внимательно посмотрел на деда. Иногда трудно понять, где он шутит, а где серьёзно говорит. Но если на него долго пристально смотреть — он выдаст себя, да, точно, уголки рта дрогнули и чуть подались в стороны.
— А это что такое?
— А это чешуя от самого крупного сазана, которого я поймал.
— А с ней-то что делать?
— Понимаешь, первобытные люди носили зубы и когти зверей, которых убили в схватке, индейцы в Северной америке с побеждённого врага снимали скальп, а мы, в своё время, у пойманного сазана изымали чешую и отпускали его в родную стихию. Потом это служило настоящим доказательством чей из пойманных сазанов был больше. Но очень скоро и эта традиция умерла, как и первобытные люди, как и гуроны с делаварами...
— После того, как ихтиологам разрешили клонировать рыб, для большей пользы в жаберные крышки им начали вставлять экочипы. Зачем они — ты уже в курсе. Только вот на последних соревнованиях по карповой ловле никто не смог доказать, что экочипы не могут передавать определённые сигналы и манипулировать рыбами, а значит соревнования не честные.
— А что, нельзя выковырнуть экочип и отпустить рыбу назад? Она отнерестится и родится новое поколение рыбёшек, лишённых этого предрассудка?
— Ну почему сразу предрассудка? Идея хорошая, если судить в мировом масштабе. А разводить дикого сазана только лишь для соревнований — слишком хлопотно и дорого. И никогда она уже не отнерестится. У этих рыб отобрали такую возможность на генетическом уровне. Их просто клонируют в нужном количестве и всё.
Артемич внимательно осмотрел только что выструганный из плотного коричневого пенопласта веретенообразный поплавок, натёр его куском парафиновой свечи и аккуратно воткнул антенну из обыкновенной зубочистки.
— Ну всё, вот и тебе удочка готова. Пора нам ложиться спать, завтра очень рано вставать, да и отец с матерью скоро придут. Место я привадил, прикормки приготовил, кукурузы припас. Куда рыбу будем девать — ума не приложу...
С этими словами, дед закрыл чемодан.
— Дед, спать не хочется, расскажи ещё что-нибудь!
— Спать ему не хочется... на вот тебе подарок. С оружием завсегда спится спокойней. Хотя его оружием назвать сложно, но всё же.
Дед протянул внуку перочинный ножик. Саша, не веря своему счастью, посмотрел на ножик, потом на деда, потом снова на ножик и осторожно взял его в руку. Ножик ещё хранил тепло мастеровитых ладоней деда. Внук не нашёлся что ответить, опять проделал фокус с бонусом и побежал в свою комнату.
В кровати, под одеялом, он зажёг фонарик и стал по очереди открывать лезвия, шило, ножнички... чего там только не было! В голове возникали всевозможные картины с первобытными людьми, индейцами... Саша так и уснул с включённым фонариком, зажав перочинный нож в руке.
Странно, уже утро! Почему дед не разбудил? Что-то сорвалось? Тогда почему его не разбудили на урок по летучим мышам?
Саша открыл глаза, тут же непонимающе глянул на потухший фонарик и, пошарив рукой под подушкой, нащупал перочинный ножик. Он прислушался: что-то в доме не так. Он вскочил с кровати и выбежал из комнаты.
В зале были незнакомые люди, двое врачей, которые тихо разговаривали с отцом. До ничего не понимающего ещё Саши доносились обрывки их фраз:
— Да... курил... но очень редко...
— Странная диета в последние три дня... много хлеба... всегда кукуруза...
Внук, словно находясь в каком-то киселе, медленно шёл в сторону дедовой комнаты.
Он лежал, как и обычно, на своей кровати и как будто спал, но предательское солнце, рвущееся в окна, кричало всем в этой комнате, что этого не может быть.
Мать тихонько всхлипывая, прижала сына к себе.
У Саши не было слёз, он тупо смотрел на деда, на его чемодан, который так и остался лежать на столе, и на старый будильник Севани, который был заведён на 3:30 утра.
